И слог не спасёт, и контекст ничего не даст, и что бы ты ни писал, ты всегда фантаст. (c) Дана Синдерос
Нашла две интересные статьи об одном из своих любимых мифологических персонажей.
1.
«Вместо волос у горгоны — шевелящиеся змеи, все тело покрыто блестящей чешуей. У горгоны медные руки с острыми стальными когтями, крылья со сверкающим золотым опереньем. От взгляда горгоны все живое превращается в камень» - так описывает горгону древнегреческий поэт Гесиод (ок. 700 до н.э), в поэме «Теогония» («Происхождение богов»). Действительно, облик ее был ужасен, и слово «gorgos» в переводе означает «страшный, грозный».
Горгона Медуза была дочерью морских божеств Форкия и Кето, и внучкой Геи, отождествляемой с землей и Понта, отождествляемого с морем. Но родилась она вовсе не страшным чудовищем, а прекрасной морской девой. читать дальшеНастолько привлекательной, что колебатель земли Посейдон решил возлечь с ней. Но место для этого выбрал не совсем удачное – храм Афины. Девственная воительница была вне себя, и мало того, что превратила красавицу в крылатое чудовище, еще и наделила ее ужасающей силой – превращать в камень все живое своим взглядом. Бедная Медуза, имя которой перводится как «покровительница, хранительница» была вынуждена скрывать от всех свой безобразный облик, и перебралась «на край земли», на затерянный отдаленный остров. Шли годы, но Афина все не могла успокоится, пока, наконец, не появился герой Персей, сын Зевса и Данаи, обронивший случайно обещание принести голову Медузы. Афина сопроводила его на этот подвиг, предупредив, чтобы он не глядел на Медузу, а лишь на ее отражение, и подарила ему для этого отполированный до блеска щит. Персею помог и Гермес, вручив ему серп, которым можно было отрезать голову Медузы. Затем Персей раздобыл крылатые сандалии, черную шапку-невидимку и волшебную сумку, для хранения отрезанной головы жертвы. Экипировавшись таким образом, Персей полетел в страну гипербореев, где среди окаменевших изваяний людей и животных увидел спящую горгону. Глядя в зеркальный щит на отражение Медузы, Персей одним взмахом руки, направляемым Афиной, отрезал серпом голову несчастной девы. Хлынула кровь, и
Конь появился Пегас из нее и Хрисаор великий.
Имя Пегас - оттого, что рожден у ключей океанских,
Имя Хрисаор - затем, что с мечом золотым он родился.
Гесиод «Труды и дни»
Это были дети Посейдона и Медузы, зачатые в храме Афины. Персей положил голову Медузы в сумку, надел шапку, сделавшую его невидимым и полетел на юг. Древние мифы рассказывают о том, что когда Персей пролетал над морем, то на месте, где капли крови горгоны упали в воду, выросли красные кораллы, называемые горгонарии. По преданиям античной Греции красные кораллы применялись в качестве амулета, защищающего от «дурного глаза», от отравлений и даже от подагры. Земля же порождала из крови Медузы змей:
В Ливии знойной как раз над пустыней парил победитель,
Капли крови в тот миг с головы у горгоны упали,
Восприняла их Земля и змей зачала разнородных
Овидий «Метаморфозы»
Кровь горгоны Медузы, обладающая губительными и живительными свойствами, была собрана Афиной в два сосуда, и подарена прославленному врачевателю Асклепию, которому поклонялись как основателю медицины. Асклепий с помощью крови Медузы, взятой из левой части тела мог оживлять людей, а из крови, взятой из правой части тела мог мгновенно умертвить. Интересно то, что Асклепий изображается всегда с посохом, обвитым змеей - порождением крови горгоны Медузы. Древнегреческий путешественник и писатель Павсаний (2 в. н.э.) упоминает о том, что в храме Асклепия в Эпидавре жили несколько прирученных змей. А изображение змеи, обвивающей чашу появилось в XVI веке благодаря знаменитому врачу Парацельсу (1493-1541), и сегодня стало символом медицины.
Голова Медузы, сохранила и после смерти способность превращать в камень все живое. И когда победитель Медузы приземлился рядом с дворцом титана Атланта, не оказавшим герою гостеприимства, Персей превратил его в гору, показав голову горгоны. Вскоре отрубленная голова Медузы была передана Афине, и та прикрепила ее к своему легендарному щиту – эгиде – получившему эпитет «горгонеон», а сама Афина стала называться Горгопа - богиня со страшным взглядом. Немного позднее, в Древнем Риме, изображение змеевласой головы Медузы стало одним из наиболее популярных на металлических украшениях, служивших воинскими знаками отличия. Чаще всего горгона изображалась на военных медалях, а затем и на украшениях конской сбруи, иногда на доспехах и щитах – дабы устрашать и повергать в ужас противника. Образ Медузы на воинских надгробных памятниках, возможно, играл охранительную функцию, призванную защищать могилу от разорителей.
Персей же, женился на спасенной им Андромеде, родившей ему дочь. Малышке дали имя Горгофона – убийца Горгоны. Надо сказать, что имена Горгий, Горгоний и Горгодиан были распространены не только в Древней Греции, но и дожили вплоть до христианских времен. Отголосок древней легенды имеется и в названии озера в Мегариде – Горгопида, и в древнем названии города Анапы – Горгиппия. В средние века на стенах замков, храмов и соборов появились каменные изображения странных фантастических существ, называемых «горгулы». Считалось, что в случае опасности статуи оживают и расправляются с врагом. А жанр фэнтези превратил горгул в крылатые создания, которые умеют обращаться в камень, и в этом состоянии чрезвычайно быстро заживляют все раны.
(с) искусствовед Галина Росси
2.
Имя «Горгона» известно с глубокой древности. Задолго до Гомера греки называли «горгонейоном» маску талисман, которую изображали на одежде, предметах обихода, оружия, инструментах, украшениях, монетах и фасадах зданий. Уже в те древние времена мифы о Горгоне и Медузе тесно переплелись и эти имена практически стали синонимами. читать дальше
Горгона наделена невероятно коварной красотой, завораживающей любого, кто взглянет на нее. В зависимости от обстоятельств ее жертва окаменевает, теряет дар речи, лишается чувств или умирает. Силу Медузы можно обратить против нее самой или использовать в борьбе с другими противниками.
Согласно различным, зачастую противоречивым, источникам, Медуза — женское существо. Легенда о Медузе Горгоне окончательно сформировалась к VIII веку до н. э. В эпоху Гомера Горгона была настолько известным персонажем, что он просто упоминает о ней в своих поэмах, не излагая ее истории, которая, как, видимо, он считает, прекрасно известна грекам. Зевс вселял ужас в своих врагов щитом Афины — эгидой, на котором была изображена голова Горгоны.
Ни один из античных авторов не упоминает о том, каким образом она обрела свои незаурядные способности. В гомеровские времена изображения Медузы были распространены повсеместно: их можно увидеть на монетах, бокалах для вина, хлебных формах, над входной дверью и у домашнего очага во многих афинских домах. Считалось, что капли ее крови в амулете предохраняют владельца от несчастий.
После Гомера значительный вклад в развитие образа Медузы сделал Гесиод (конец VIII—VII век до н. э.). В поэмах «Теогония» и «щит» упоминаются две из пяти сестер Горгоны — Стено и Эвриала — чудовища, живущие на краю мира, а также описывается смерть Горгоны от руки Персея. По сравнению с беглыми упоминаниями и намеками Гомера это уже огромная информация. Эсхил (525—456 годы до н. э.) добавляет к ней еще несколько деталей.
В «Прикованном Прометее» он говорит о сестрах Медузы — крылатых женщинах со змеями вместо волос и смертоносным взглядом. В двух других трагедиях Эсхила образ Медузы олицетворяет отвратительность зла и безжалостность человека.
Однако особенно интересные поправки к истории о Горгоне делает в «Двенадцатой пифийской оде» Пиндар. В отрывке о происхождении флейты он говорит, что инструмент был создан Афиной, впечатленной криками сестер Горгоны в день ее смерти. Пиндар описывает красоту и привлекательность Медузы, вдохновлявшую поэтов романтиков на протяжении многих столетий. От него же исходят сведения о том, что жертвы Горгоны окаменевают от ее взгляда.
Свою лепту в развитие мифов о Медузе внес Еврипид (V век до н. э.) в «Ионе». Героиня этой поэмы Креза описывает два небольших полых амулета, доставшихся ей от отца — Эрихтония, который, в свою очередь, получил их от Афины. Каждый из амулетов содержит каплю крови Медузы. Одна из капель — благотворная, обладающая целительными свойствами, другая — яд из змеиного тела.
Здесь, как и у Пиндара, Медуза — существо двойственное. Наиболее известное, полное и значительное по своему воздействию на европейскую мифологию описание Горгоны сделано Овидием в четвертой и пятой книгах «Метаморфоз». В его истории главным персонажем становится смелый, дерзкий и жестокий герой Персей.
Для того чтобы подчеркнуть значимость победы Персея над Медузой, Овидий подробно говорит о происхождении и чудовищных способностях его змее волосой соперницы. Именно описанию Овидия в своем большинстве следовали писатели и художники последующих столетий.
Под пером Овидия история Медузы превратилась в легенду. Дочь Форция, сына моря и суши, и Цето, Медуза принадлежит к младшей тройне сестер Горгон (по Овидию, старших сестер Горгон — Грей — было две, они родились уже старыми, с одним глазом на двоих и с одним зубом в общем рту). Хотя у всех трех младших Горгон вместо волос змеи, только Медуза обладает чудесным даром завораживать людей взглядом (и в положительном, и в отрицательном смысле этого выражения) и только она одна из трех сестер смертна.
Персей избегает ее прямого взгляда и отрубает спящей Медузе голову, глядя в ее отражение на своем отполированном щите. Из крови, хлынувшей из раны, «как из материнского чрева», появляются сыновья Медузы — Пегас и Хризаор. Их отцом, видимо, следует считать Персея.
Персей прячет отрубленную голову в сумку, подаренную ему для этой цели Афиной. Сила Горгоны не действует, пока ее голова в этой сумке. На обратном пути в Эфиопию Персей трижды вынимает голову поверженной соперницы. В первый раз, в пустыне, он несет голову перед собой.
Из тех мест, куда капает кровь Горгоны, выползают змеи. Во второй раз Персей направляет взгляд Горгоны на ливийского царя Атласа, который не поверил рассказу воина о своих подвигах и отказал ему в гостеприимстве. За это Атлас был превращен в каменистую гору. Наконец, в третий раз Персей вынимает голову из сумки при встрече со своей возлюбленной Андромедой. Он кладет голову лицом вниз «среди папоротников и водорослей», и магический взгляд Медузы превращает водоросли в кораллы. Это превращение — самый чудесный эпизод в истории о Медузе. Овидий уже не упоминает об опасности, которую представляет голова Горгоны.
В завершение героического рассказа Овидий еще раз излагает родословную Медузы и упоминает о проклятии, наложенном на нее ревнивой и завистливой Афиной. Он рассказывает о том, что в юности Горгона была очень красивой и волосы были ее главной гордостью. Однако все изменилось после того, как Посейдон насильно овладел ею в храме Афины. Разгневанная осквернением своего святилища (а может быть, и из зависти к красоте Медузы), Афина направила на нее свой щит и, превратив роскошные волосы в змей, изгнала ее из своего храма на вечные времена.
С тех пор на щите Афины изображена голова Медузы, устрашающая врагов. После Овидия единственным из классических продолжателей истории Медузы был Аполлодор. В «Библиотеке» он скрупулезно излагает все известные ему варианты легенды.
И хотя большинство последующих исследователей и писателей ссылались не на него, а на Пиндара, Овидия и даже на невразумительные упоминания Гомера, именно Аполлодор был лучшим комментатором истории о Медузе и сделал больше других для того, чтобы она стала известной последующим поколениям. Упоминания о Медузе можно также найти в «Симпозиуме» Ксенофана и в «Пантеоне» Лукиана.
Вопрос о том, можно ли связывать возникновение мифа о Медузе с универсальным поверьем о «дурном глазе», как это делали ранние исследователи, остается открытым. Среди мифов народов Скандинавии, Индии, австралийских аборигенов, американских индейцев и эскимосов немало таких, в которых говорится о людях, обращенных в камень «дурным взглядом». В бразильских преданиях фигурирует птица, способная обращать в камень всякого, кто видит ее; некоему охотнику удалось обезглавить такую птицу, не глядя на нее, и затем использовать ее голову против своих врагов. Как видим, история Горгоны не ограничивается циклом легенд о Персее.
Неизвестно, когда возник обычай наносить на боевые щиты устрашающие рисунки, психологически воздействующие на противника и потому будто бы делающие его более уязвимым. Такие изображения зачастую служили и «средством» против «дурного глаза». Их можно было видеть на носу кораблей, зданиях, медальонах для детей и домашних животных. Хотя миф о Горгоне не был ни причиной, ни следствием поверья о «дурном глазе», именно благодаря ему в обиход вошли амулеты горгонейоны.
Изображения Медузы встречаются не только в древнегреческом и римском, но и в древневосточном искусстве. Один из хорошо сохранившихся примеров — предметов с таким изображением — знаменитая мраморная маска, датируемая V веком до н. э. и хранящаяся в художественном музее Монако. В отличие от большинства античных горгонейоно маска отражает негативные черты образа Горгоны, доведенные до карикатурного вида.
С другой стороны, лик монакской Медузы без преувеличения можно назвать прекрасным — практически круглое, гладкое женское лицо с немного опущенными веками. Под ее подбородком сплелись две змеи. Именно эта Медуза привела в восхищение Гете, увидевшего ее во дворце Ронданини в Риме. «Изображение прекрасного лица, объятого предсмертной агонией, в благородной полупрозрачности желтого камня неописуемо удачно», — писал Гете.
Эту маску иногда называют Медузой Ронданини. Хорошо сохранившиеся изображения Медузы можно увидеть на древнегреческих амфорах. На ранних из них преобладают черты Медузы чудовища, гротескной воительницы, обезглавливаемой Персеем. Позднее, когда образ Горгоны перестал восприниматься однозначно негативно, интерес к сцене обезглавливания упал: стоило только Горгоне заслужить некоторую долю симпатий, публика перестала получать удовольствие от сцен ее смерти.
Медуза стала жертвой, красивой и трогательной в своей гибели. Медуза Горгона — одна из самых известных фигур греческой и римской мифологии. Яркость ее описаний в европейской литературе и изображений в искусстве в значительной мере зависит от того, насколько близки творения позднейших писателей, художников к античным источникам.
Доступ к таким источникам после падения римской цивилизации оказался довольно затрудненным. Образ Медузы продолжал жить в сказаниях и легендах, но только в средневековье вернулся в литературу и изобразительное искусство. Типичным для средневекового восприятия Горгоны можно считать отрывок из девятой песни «Ада» Данте. Ее образ в интерпретации христианина Данте выступает как сочетание красоты и ужаса; Медуза — олицетворение противоречивых желаний, ей противопоставлен образ добродетельной Мательды.
Медуза последнее, самое сильное искушение Данте, путешествующего по аду. Он добивается искупления грехов, избегнув взгляда Медузы благодаря своему проводнику Вергилию, прикрывшему его глаза рукой. Как это ни странно, Медуза Данте выглядит совершенно непривлекательной на иллюстрациях к «Аду» такого крупного мастера, как английский художник Уильям Блейк (1757—1827): она смотрит на ворота города Дис невыразительным каменным взглядом, пока нечетко выписанный на рисунке Данте проходит мимо нее в сопровождении Вергилия.
Как и многие другие, эта иллюстрации Блейка имеет мало общего с содержанием произведения Данте, изобразившего «чудесный» ад, в котором чудовища превратились в ручных животных, а пламя не обжигает. Большинство средневековых упоминаний о Медузе содержат негативную оценку ее образа. Авторы часто противопоставляют ее Афине как символ зла и добра, пророка и добродетели, похоти и целомудрия. Изображенная на щите Афины Медуза в эту эпоху становится олицетворением беспорядка, ярости, сумасшествия и смерти.
Петрарка называет свою любовь к Лауре «грехом идолопоклонства» и сравнивает свою возлюбленную с Медузой: «Медуза и мой грех меня окаменили». Позднее, в «Триумфе целомудрия», Петрарка вводит образ, ставший популярным в любовной лирике эпохи Возрождения, — Лауры Афины — олицетворения добродетели и целомудрия, обороняющейся щитом с изображением Горгоны. Этот сюжет можно встретить у таких крупных поэтов средневековья, как Дю Белле (в поэмах, адресованных Маргарите де Валуа), Спенсер (в «Эпиталамионе», «Чудесной королеве»), Мильтон (в «Комусе»).
На бронзовой скульптуре Персея работы Челлини (1553) герой держит за волосы голову Горгоны (по которой одной только и можно догадаться, что изображен именно Персей). Горгона совсем не выглядит опасной. Более того, ее лицо — копия лица Персея: тонкие брови, чувственные губы, правильной формы нос и немного прикрытые глаза. Даже их волосы похожи на голове Медузы не змеи, а мелкие кудри.
Медуза Челлини — непревзойденное изображение этого сложного и противоречивого образа в искусстве, как и Медуза Овидия в литературе. Все последующие творцы не смогли выйти из тени этой прекрасной статуи. Глуповатый Персей у Караваджо, похоже, больше обеспокоен тем, чтобы змеи с головы Медузы не укусили в нос его самого. Столь же мало впечатляет фигура Персея в звездном атласе Яна Гевелиуса (1687): герой тащит за собой по небесному пространству голову Горгоны с полным, плоским лицом размером едва ли не с торс Персея.
Любопытное описание Медузы содержится в «Истории четвероногих зверей» Эдварда Топселла (1607). По характеристике автора, Медуза — существо с драконьим хребтом, зубами дикого кабана, ядовитой гривой, крыльями, человеческими руками и смертельным дыханием. По Топселлу, Медуза живет в Африке, в Ливии. Вопреки традиции, он утверждает, что Горгона — не человек и, более того, существо мужского пола, имеющее размер, средний между теленком и быком. Впрочем, это не единственное свидетельство о Горгоне как о «мужском существе». В таком же качестве она появляется в трагедии Шекспира: с Медузой разгневанная Клеопатра сравнивает Антония.
Возникновение нерационалистического течения в искусстве, начавшегося с «доромантиков» Руссо и Гете, вдохнуло в образ Медузы новую жизнь. Никогда еще с античных времен ей не уделяли столь пристального внимания. Романтики видели в ней не просто мифологическую Горгону по имени Медуза, а образ мрачной женщины, наделенной непреодолимо опасной красотой, истинное имя которой — Смерть. Восхищение поэтов и художников возвело ее в ранг музы. Она вдохновляла Эдгара По, Бодлера, Колриджа, Китса, Шелли, Россетти д'Аннунцио и других.
Шелли впечатлила картина из галереи Уффицы во Флоренции, которую ошибочно приписывали Леонардо да Винчи, на самом деле принадлежащая кисти неизвестного фламандского живописца. На ней голова Медузы окружена дымкой, в которой угадываются силуэты змей, летучих мышей и других зловещих существ. Ее полуоткрытый рот извергает ядовитое облако. В конце XIX века Медузе примерили новую маску. Созданное в 1895 году бельгийцем Фернандом Кнопффом полотно «Кровь Медузы» вошло в число классических произведений символизма. На нем нет крови, но запечатлено загадочное женское лицо с тонкими чертами.
Взгляд женщины направлен вперед. Ее зрачки расположены необычно близко к уголкам прозрачных глаз. Небольшая змея с открытой пастью, в которой виден ядовитый зуб, выползает из за высокого воротника платья женщины. Две другие змеи преданно расположились около ее висков.
На известной иллюстрации английского графика Бердсли к «Саломее» Оскара Уайльда «Награда танцовщицы» (1894) Саломея держит за волосы голову не Иоанна Крестителя, а Медузы. Две женщины, танцовщица и ее муза — Горгона, смотрят друг на друга в восхищении.
Новый взгляд на историю Медузы, сложившийся к началу XX века, нашел воплощение в скульптуре ученицы Родена Камиллы Клодель «Персей и голова Медузы» (1898 — 1902). Отразилось в ней и то, что незадолго до того, как к ней пришел замысел скульптуры, ваятельница поссорилась со своим учителем. Ее Горгона не выглядит ужасным существом. Но и не прекрасной женщиной. Изогнув левую руку, Персей держит ее голову над своей. Морщины на обвисших щеках Медузы подчеркивают контраст между нею и юным Персеем. Скульптура Клодель скорее изображает достойную зрелую женщину, в результате трагических недоразумений попавшую под власть молодого, глуповатого победителя.
Среди современных литературных интерпретаций мифа о Медузе Горгоне, безусловно, заслуживает внимания пьеса Эмилио Карбаллидо «Медуза» (1958). Карбаллидо превращает древнюю легенду в экзистенциальную аллегорию. Персей получает задание убить чудовище — Медузу. В какой то момент герой понимает, что он — не меньшее чудовище, чем сама Медуза. Он пытается разобраться в себе и оправдать необходимость убийства, но в результате все больше отделяется от привычного ему общественного порядка. Медуза становится у Карбаллидо символом избавления от иллюзий. Она помогает юноше — герою пьесы уйти от стереотипного взгляда на несовместимость добра и зла.
Со времен Пиндара Медуза Горгона совмещает в себе одновременно ужас и очарование. Она олицетворяет слияние в человеке хаоса и порядка, свободы и самоограничения, сознания и подсознания. Кое кто может предположить, что мифы — отражение заблуждений древности. Скорее они — зеркало человеческой души.
(с) Николай Непомнящий
И сейчас Медуза Горгона не забыта и ее образ вдохновляет на всяческие безобразия
1.
«Вместо волос у горгоны — шевелящиеся змеи, все тело покрыто блестящей чешуей. У горгоны медные руки с острыми стальными когтями, крылья со сверкающим золотым опереньем. От взгляда горгоны все живое превращается в камень» - так описывает горгону древнегреческий поэт Гесиод (ок. 700 до н.э), в поэме «Теогония» («Происхождение богов»). Действительно, облик ее был ужасен, и слово «gorgos» в переводе означает «страшный, грозный».
Горгона Медуза была дочерью морских божеств Форкия и Кето, и внучкой Геи, отождествляемой с землей и Понта, отождествляемого с морем. Но родилась она вовсе не страшным чудовищем, а прекрасной морской девой. читать дальшеНастолько привлекательной, что колебатель земли Посейдон решил возлечь с ней. Но место для этого выбрал не совсем удачное – храм Афины. Девственная воительница была вне себя, и мало того, что превратила красавицу в крылатое чудовище, еще и наделила ее ужасающей силой – превращать в камень все живое своим взглядом. Бедная Медуза, имя которой перводится как «покровительница, хранительница» была вынуждена скрывать от всех свой безобразный облик, и перебралась «на край земли», на затерянный отдаленный остров. Шли годы, но Афина все не могла успокоится, пока, наконец, не появился герой Персей, сын Зевса и Данаи, обронивший случайно обещание принести голову Медузы. Афина сопроводила его на этот подвиг, предупредив, чтобы он не глядел на Медузу, а лишь на ее отражение, и подарила ему для этого отполированный до блеска щит. Персею помог и Гермес, вручив ему серп, которым можно было отрезать голову Медузы. Затем Персей раздобыл крылатые сандалии, черную шапку-невидимку и волшебную сумку, для хранения отрезанной головы жертвы. Экипировавшись таким образом, Персей полетел в страну гипербореев, где среди окаменевших изваяний людей и животных увидел спящую горгону. Глядя в зеркальный щит на отражение Медузы, Персей одним взмахом руки, направляемым Афиной, отрезал серпом голову несчастной девы. Хлынула кровь, и
Конь появился Пегас из нее и Хрисаор великий.
Имя Пегас - оттого, что рожден у ключей океанских,
Имя Хрисаор - затем, что с мечом золотым он родился.
Гесиод «Труды и дни»
Это были дети Посейдона и Медузы, зачатые в храме Афины. Персей положил голову Медузы в сумку, надел шапку, сделавшую его невидимым и полетел на юг. Древние мифы рассказывают о том, что когда Персей пролетал над морем, то на месте, где капли крови горгоны упали в воду, выросли красные кораллы, называемые горгонарии. По преданиям античной Греции красные кораллы применялись в качестве амулета, защищающего от «дурного глаза», от отравлений и даже от подагры. Земля же порождала из крови Медузы змей:
В Ливии знойной как раз над пустыней парил победитель,
Капли крови в тот миг с головы у горгоны упали,
Восприняла их Земля и змей зачала разнородных
Овидий «Метаморфозы»
Кровь горгоны Медузы, обладающая губительными и живительными свойствами, была собрана Афиной в два сосуда, и подарена прославленному врачевателю Асклепию, которому поклонялись как основателю медицины. Асклепий с помощью крови Медузы, взятой из левой части тела мог оживлять людей, а из крови, взятой из правой части тела мог мгновенно умертвить. Интересно то, что Асклепий изображается всегда с посохом, обвитым змеей - порождением крови горгоны Медузы. Древнегреческий путешественник и писатель Павсаний (2 в. н.э.) упоминает о том, что в храме Асклепия в Эпидавре жили несколько прирученных змей. А изображение змеи, обвивающей чашу появилось в XVI веке благодаря знаменитому врачу Парацельсу (1493-1541), и сегодня стало символом медицины.
Голова Медузы, сохранила и после смерти способность превращать в камень все живое. И когда победитель Медузы приземлился рядом с дворцом титана Атланта, не оказавшим герою гостеприимства, Персей превратил его в гору, показав голову горгоны. Вскоре отрубленная голова Медузы была передана Афине, и та прикрепила ее к своему легендарному щиту – эгиде – получившему эпитет «горгонеон», а сама Афина стала называться Горгопа - богиня со страшным взглядом. Немного позднее, в Древнем Риме, изображение змеевласой головы Медузы стало одним из наиболее популярных на металлических украшениях, служивших воинскими знаками отличия. Чаще всего горгона изображалась на военных медалях, а затем и на украшениях конской сбруи, иногда на доспехах и щитах – дабы устрашать и повергать в ужас противника. Образ Медузы на воинских надгробных памятниках, возможно, играл охранительную функцию, призванную защищать могилу от разорителей.
Персей же, женился на спасенной им Андромеде, родившей ему дочь. Малышке дали имя Горгофона – убийца Горгоны. Надо сказать, что имена Горгий, Горгоний и Горгодиан были распространены не только в Древней Греции, но и дожили вплоть до христианских времен. Отголосок древней легенды имеется и в названии озера в Мегариде – Горгопида, и в древнем названии города Анапы – Горгиппия. В средние века на стенах замков, храмов и соборов появились каменные изображения странных фантастических существ, называемых «горгулы». Считалось, что в случае опасности статуи оживают и расправляются с врагом. А жанр фэнтези превратил горгул в крылатые создания, которые умеют обращаться в камень, и в этом состоянии чрезвычайно быстро заживляют все раны.
(с) искусствовед Галина Росси
2.
Имя «Горгона» известно с глубокой древности. Задолго до Гомера греки называли «горгонейоном» маску талисман, которую изображали на одежде, предметах обихода, оружия, инструментах, украшениях, монетах и фасадах зданий. Уже в те древние времена мифы о Горгоне и Медузе тесно переплелись и эти имена практически стали синонимами. читать дальше
Горгона наделена невероятно коварной красотой, завораживающей любого, кто взглянет на нее. В зависимости от обстоятельств ее жертва окаменевает, теряет дар речи, лишается чувств или умирает. Силу Медузы можно обратить против нее самой или использовать в борьбе с другими противниками.
Согласно различным, зачастую противоречивым, источникам, Медуза — женское существо. Легенда о Медузе Горгоне окончательно сформировалась к VIII веку до н. э. В эпоху Гомера Горгона была настолько известным персонажем, что он просто упоминает о ней в своих поэмах, не излагая ее истории, которая, как, видимо, он считает, прекрасно известна грекам. Зевс вселял ужас в своих врагов щитом Афины — эгидой, на котором была изображена голова Горгоны.
Ни один из античных авторов не упоминает о том, каким образом она обрела свои незаурядные способности. В гомеровские времена изображения Медузы были распространены повсеместно: их можно увидеть на монетах, бокалах для вина, хлебных формах, над входной дверью и у домашнего очага во многих афинских домах. Считалось, что капли ее крови в амулете предохраняют владельца от несчастий.
После Гомера значительный вклад в развитие образа Медузы сделал Гесиод (конец VIII—VII век до н. э.). В поэмах «Теогония» и «щит» упоминаются две из пяти сестер Горгоны — Стено и Эвриала — чудовища, живущие на краю мира, а также описывается смерть Горгоны от руки Персея. По сравнению с беглыми упоминаниями и намеками Гомера это уже огромная информация. Эсхил (525—456 годы до н. э.) добавляет к ней еще несколько деталей.
В «Прикованном Прометее» он говорит о сестрах Медузы — крылатых женщинах со змеями вместо волос и смертоносным взглядом. В двух других трагедиях Эсхила образ Медузы олицетворяет отвратительность зла и безжалостность человека.
Однако особенно интересные поправки к истории о Горгоне делает в «Двенадцатой пифийской оде» Пиндар. В отрывке о происхождении флейты он говорит, что инструмент был создан Афиной, впечатленной криками сестер Горгоны в день ее смерти. Пиндар описывает красоту и привлекательность Медузы, вдохновлявшую поэтов романтиков на протяжении многих столетий. От него же исходят сведения о том, что жертвы Горгоны окаменевают от ее взгляда.
Свою лепту в развитие мифов о Медузе внес Еврипид (V век до н. э.) в «Ионе». Героиня этой поэмы Креза описывает два небольших полых амулета, доставшихся ей от отца — Эрихтония, который, в свою очередь, получил их от Афины. Каждый из амулетов содержит каплю крови Медузы. Одна из капель — благотворная, обладающая целительными свойствами, другая — яд из змеиного тела.
Здесь, как и у Пиндара, Медуза — существо двойственное. Наиболее известное, полное и значительное по своему воздействию на европейскую мифологию описание Горгоны сделано Овидием в четвертой и пятой книгах «Метаморфоз». В его истории главным персонажем становится смелый, дерзкий и жестокий герой Персей.
Для того чтобы подчеркнуть значимость победы Персея над Медузой, Овидий подробно говорит о происхождении и чудовищных способностях его змее волосой соперницы. Именно описанию Овидия в своем большинстве следовали писатели и художники последующих столетий.
Под пером Овидия история Медузы превратилась в легенду. Дочь Форция, сына моря и суши, и Цето, Медуза принадлежит к младшей тройне сестер Горгон (по Овидию, старших сестер Горгон — Грей — было две, они родились уже старыми, с одним глазом на двоих и с одним зубом в общем рту). Хотя у всех трех младших Горгон вместо волос змеи, только Медуза обладает чудесным даром завораживать людей взглядом (и в положительном, и в отрицательном смысле этого выражения) и только она одна из трех сестер смертна.
Персей избегает ее прямого взгляда и отрубает спящей Медузе голову, глядя в ее отражение на своем отполированном щите. Из крови, хлынувшей из раны, «как из материнского чрева», появляются сыновья Медузы — Пегас и Хризаор. Их отцом, видимо, следует считать Персея.
Персей прячет отрубленную голову в сумку, подаренную ему для этой цели Афиной. Сила Горгоны не действует, пока ее голова в этой сумке. На обратном пути в Эфиопию Персей трижды вынимает голову поверженной соперницы. В первый раз, в пустыне, он несет голову перед собой.
Из тех мест, куда капает кровь Горгоны, выползают змеи. Во второй раз Персей направляет взгляд Горгоны на ливийского царя Атласа, который не поверил рассказу воина о своих подвигах и отказал ему в гостеприимстве. За это Атлас был превращен в каменистую гору. Наконец, в третий раз Персей вынимает голову из сумки при встрече со своей возлюбленной Андромедой. Он кладет голову лицом вниз «среди папоротников и водорослей», и магический взгляд Медузы превращает водоросли в кораллы. Это превращение — самый чудесный эпизод в истории о Медузе. Овидий уже не упоминает об опасности, которую представляет голова Горгоны.
В завершение героического рассказа Овидий еще раз излагает родословную Медузы и упоминает о проклятии, наложенном на нее ревнивой и завистливой Афиной. Он рассказывает о том, что в юности Горгона была очень красивой и волосы были ее главной гордостью. Однако все изменилось после того, как Посейдон насильно овладел ею в храме Афины. Разгневанная осквернением своего святилища (а может быть, и из зависти к красоте Медузы), Афина направила на нее свой щит и, превратив роскошные волосы в змей, изгнала ее из своего храма на вечные времена.
С тех пор на щите Афины изображена голова Медузы, устрашающая врагов. После Овидия единственным из классических продолжателей истории Медузы был Аполлодор. В «Библиотеке» он скрупулезно излагает все известные ему варианты легенды.
И хотя большинство последующих исследователей и писателей ссылались не на него, а на Пиндара, Овидия и даже на невразумительные упоминания Гомера, именно Аполлодор был лучшим комментатором истории о Медузе и сделал больше других для того, чтобы она стала известной последующим поколениям. Упоминания о Медузе можно также найти в «Симпозиуме» Ксенофана и в «Пантеоне» Лукиана.
Вопрос о том, можно ли связывать возникновение мифа о Медузе с универсальным поверьем о «дурном глазе», как это делали ранние исследователи, остается открытым. Среди мифов народов Скандинавии, Индии, австралийских аборигенов, американских индейцев и эскимосов немало таких, в которых говорится о людях, обращенных в камень «дурным взглядом». В бразильских преданиях фигурирует птица, способная обращать в камень всякого, кто видит ее; некоему охотнику удалось обезглавить такую птицу, не глядя на нее, и затем использовать ее голову против своих врагов. Как видим, история Горгоны не ограничивается циклом легенд о Персее.
Неизвестно, когда возник обычай наносить на боевые щиты устрашающие рисунки, психологически воздействующие на противника и потому будто бы делающие его более уязвимым. Такие изображения зачастую служили и «средством» против «дурного глаза». Их можно было видеть на носу кораблей, зданиях, медальонах для детей и домашних животных. Хотя миф о Горгоне не был ни причиной, ни следствием поверья о «дурном глазе», именно благодаря ему в обиход вошли амулеты горгонейоны.
Изображения Медузы встречаются не только в древнегреческом и римском, но и в древневосточном искусстве. Один из хорошо сохранившихся примеров — предметов с таким изображением — знаменитая мраморная маска, датируемая V веком до н. э. и хранящаяся в художественном музее Монако. В отличие от большинства античных горгонейоно маска отражает негативные черты образа Горгоны, доведенные до карикатурного вида.
С другой стороны, лик монакской Медузы без преувеличения можно назвать прекрасным — практически круглое, гладкое женское лицо с немного опущенными веками. Под ее подбородком сплелись две змеи. Именно эта Медуза привела в восхищение Гете, увидевшего ее во дворце Ронданини в Риме. «Изображение прекрасного лица, объятого предсмертной агонией, в благородной полупрозрачности желтого камня неописуемо удачно», — писал Гете.
Эту маску иногда называют Медузой Ронданини. Хорошо сохранившиеся изображения Медузы можно увидеть на древнегреческих амфорах. На ранних из них преобладают черты Медузы чудовища, гротескной воительницы, обезглавливаемой Персеем. Позднее, когда образ Горгоны перестал восприниматься однозначно негативно, интерес к сцене обезглавливания упал: стоило только Горгоне заслужить некоторую долю симпатий, публика перестала получать удовольствие от сцен ее смерти.
Медуза стала жертвой, красивой и трогательной в своей гибели. Медуза Горгона — одна из самых известных фигур греческой и римской мифологии. Яркость ее описаний в европейской литературе и изображений в искусстве в значительной мере зависит от того, насколько близки творения позднейших писателей, художников к античным источникам.
Доступ к таким источникам после падения римской цивилизации оказался довольно затрудненным. Образ Медузы продолжал жить в сказаниях и легендах, но только в средневековье вернулся в литературу и изобразительное искусство. Типичным для средневекового восприятия Горгоны можно считать отрывок из девятой песни «Ада» Данте. Ее образ в интерпретации христианина Данте выступает как сочетание красоты и ужаса; Медуза — олицетворение противоречивых желаний, ей противопоставлен образ добродетельной Мательды.
Медуза последнее, самое сильное искушение Данте, путешествующего по аду. Он добивается искупления грехов, избегнув взгляда Медузы благодаря своему проводнику Вергилию, прикрывшему его глаза рукой. Как это ни странно, Медуза Данте выглядит совершенно непривлекательной на иллюстрациях к «Аду» такого крупного мастера, как английский художник Уильям Блейк (1757—1827): она смотрит на ворота города Дис невыразительным каменным взглядом, пока нечетко выписанный на рисунке Данте проходит мимо нее в сопровождении Вергилия.
Как и многие другие, эта иллюстрации Блейка имеет мало общего с содержанием произведения Данте, изобразившего «чудесный» ад, в котором чудовища превратились в ручных животных, а пламя не обжигает. Большинство средневековых упоминаний о Медузе содержат негативную оценку ее образа. Авторы часто противопоставляют ее Афине как символ зла и добра, пророка и добродетели, похоти и целомудрия. Изображенная на щите Афины Медуза в эту эпоху становится олицетворением беспорядка, ярости, сумасшествия и смерти.
Петрарка называет свою любовь к Лауре «грехом идолопоклонства» и сравнивает свою возлюбленную с Медузой: «Медуза и мой грех меня окаменили». Позднее, в «Триумфе целомудрия», Петрарка вводит образ, ставший популярным в любовной лирике эпохи Возрождения, — Лауры Афины — олицетворения добродетели и целомудрия, обороняющейся щитом с изображением Горгоны. Этот сюжет можно встретить у таких крупных поэтов средневековья, как Дю Белле (в поэмах, адресованных Маргарите де Валуа), Спенсер (в «Эпиталамионе», «Чудесной королеве»), Мильтон (в «Комусе»).
На бронзовой скульптуре Персея работы Челлини (1553) герой держит за волосы голову Горгоны (по которой одной только и можно догадаться, что изображен именно Персей). Горгона совсем не выглядит опасной. Более того, ее лицо — копия лица Персея: тонкие брови, чувственные губы, правильной формы нос и немного прикрытые глаза. Даже их волосы похожи на голове Медузы не змеи, а мелкие кудри.
Медуза Челлини — непревзойденное изображение этого сложного и противоречивого образа в искусстве, как и Медуза Овидия в литературе. Все последующие творцы не смогли выйти из тени этой прекрасной статуи. Глуповатый Персей у Караваджо, похоже, больше обеспокоен тем, чтобы змеи с головы Медузы не укусили в нос его самого. Столь же мало впечатляет фигура Персея в звездном атласе Яна Гевелиуса (1687): герой тащит за собой по небесному пространству голову Горгоны с полным, плоским лицом размером едва ли не с торс Персея.
Любопытное описание Медузы содержится в «Истории четвероногих зверей» Эдварда Топселла (1607). По характеристике автора, Медуза — существо с драконьим хребтом, зубами дикого кабана, ядовитой гривой, крыльями, человеческими руками и смертельным дыханием. По Топселлу, Медуза живет в Африке, в Ливии. Вопреки традиции, он утверждает, что Горгона — не человек и, более того, существо мужского пола, имеющее размер, средний между теленком и быком. Впрочем, это не единственное свидетельство о Горгоне как о «мужском существе». В таком же качестве она появляется в трагедии Шекспира: с Медузой разгневанная Клеопатра сравнивает Антония.
Возникновение нерационалистического течения в искусстве, начавшегося с «доромантиков» Руссо и Гете, вдохнуло в образ Медузы новую жизнь. Никогда еще с античных времен ей не уделяли столь пристального внимания. Романтики видели в ней не просто мифологическую Горгону по имени Медуза, а образ мрачной женщины, наделенной непреодолимо опасной красотой, истинное имя которой — Смерть. Восхищение поэтов и художников возвело ее в ранг музы. Она вдохновляла Эдгара По, Бодлера, Колриджа, Китса, Шелли, Россетти д'Аннунцио и других.
Шелли впечатлила картина из галереи Уффицы во Флоренции, которую ошибочно приписывали Леонардо да Винчи, на самом деле принадлежащая кисти неизвестного фламандского живописца. На ней голова Медузы окружена дымкой, в которой угадываются силуэты змей, летучих мышей и других зловещих существ. Ее полуоткрытый рот извергает ядовитое облако. В конце XIX века Медузе примерили новую маску. Созданное в 1895 году бельгийцем Фернандом Кнопффом полотно «Кровь Медузы» вошло в число классических произведений символизма. На нем нет крови, но запечатлено загадочное женское лицо с тонкими чертами.
Взгляд женщины направлен вперед. Ее зрачки расположены необычно близко к уголкам прозрачных глаз. Небольшая змея с открытой пастью, в которой виден ядовитый зуб, выползает из за высокого воротника платья женщины. Две другие змеи преданно расположились около ее висков.
На известной иллюстрации английского графика Бердсли к «Саломее» Оскара Уайльда «Награда танцовщицы» (1894) Саломея держит за волосы голову не Иоанна Крестителя, а Медузы. Две женщины, танцовщица и ее муза — Горгона, смотрят друг на друга в восхищении.
Новый взгляд на историю Медузы, сложившийся к началу XX века, нашел воплощение в скульптуре ученицы Родена Камиллы Клодель «Персей и голова Медузы» (1898 — 1902). Отразилось в ней и то, что незадолго до того, как к ней пришел замысел скульптуры, ваятельница поссорилась со своим учителем. Ее Горгона не выглядит ужасным существом. Но и не прекрасной женщиной. Изогнув левую руку, Персей держит ее голову над своей. Морщины на обвисших щеках Медузы подчеркивают контраст между нею и юным Персеем. Скульптура Клодель скорее изображает достойную зрелую женщину, в результате трагических недоразумений попавшую под власть молодого, глуповатого победителя.
Среди современных литературных интерпретаций мифа о Медузе Горгоне, безусловно, заслуживает внимания пьеса Эмилио Карбаллидо «Медуза» (1958). Карбаллидо превращает древнюю легенду в экзистенциальную аллегорию. Персей получает задание убить чудовище — Медузу. В какой то момент герой понимает, что он — не меньшее чудовище, чем сама Медуза. Он пытается разобраться в себе и оправдать необходимость убийства, но в результате все больше отделяется от привычного ему общественного порядка. Медуза становится у Карбаллидо символом избавления от иллюзий. Она помогает юноше — герою пьесы уйти от стереотипного взгляда на несовместимость добра и зла.
Со времен Пиндара Медуза Горгона совмещает в себе одновременно ужас и очарование. Она олицетворяет слияние в человеке хаоса и порядка, свободы и самоограничения, сознания и подсознания. Кое кто может предположить, что мифы — отражение заблуждений древности. Скорее они — зеркало человеческой души.
(с) Николай Непомнящий
И сейчас Медуза Горгона не забыта и ее образ вдохновляет на всяческие безобразия
@темы: Честно стащенное, Сказки и мифологии