***

Мысли в голове о стихах Даны Сидерос, греческой мифологии, Гильгамеше и Танатосе, а также желание вотпрямщас перечитать/посмотреть "Великого Гэтсби" не дают сосредоточиться на работе. А мне контент писать надо! Мысли уйдите. Рабочая муза вернись, тебя никто не отпускал, до конца смены еще полдня.

Коллега сегодня рассказала о прекрасном городе Черновцы! Он в Украине, почти на границе с Румынией. Смотря на фотографии с ним, возникает ощущение, что какой-то европейский городок вырезали и прилепили как заплатку на Украинской территории, насколько Черновцы отличается от соседних городов. А я и не подозревала про существование такого офигительного места...

@темы: стеклышки жизни, Работа у нас такая...

---

***

Нет, дорогая, мы не будем ломать себе мозг, и пытаться постигнуть Типологию Княжны. Я сказала, не будем! Зачем она тебе нужна? У тебя есть соционика.
Мы будем искать информацию о салютах, писать аудиогид и немного читать Илиаду.

@темы: стеклышки жизни

---

Налево сказку говорит...

Вчера Шерра представляет меня своей бабушке:
— Она работает в музее, она — учёный.
— Ага, как кот учёный, — откликнулась я, припомнив все экскурсии вместе взятые.
А Шерре сразу на ум пришла старая армейская байка про этого персонажа вселенной господина Пушкина.

Речь о тех временах, когда русскоговорящих интервьюеров в израильских военкоматах еще не было, а русские призывники уже были. Из-за того, что они в большинстве своем плохо владели ивритом, девочки-интервьюеры часто посылали их на проверку к так называемым "офицерам душевного здоровья" (по специальности - психологам или социальным работникам), чтобы те на всякий случай проверяли, все ли в порядке у неразговорчивого призывника. Кстати, офицер душевного здоровья - "кцин бриют нефеш" - сокращенно на иврите называется "кабан". Хотя к его профессиональным качествам это, конечно же, отношения не имеет.
Офицер душевного здоровья в военкомате обычно проводит стандартные тесты - "нарисуй человека, нарисуй дерево, нарисуй дом". По этим тестам можно с легкостью исследовать внутренний мир будущего военнослужащего. В них ведь что хорошо - они универсальные и не зависят от знания языка. Уж дом-то все способны нарисовать. И вот к одному офицеру прислали очередного русского мальчика, плохо говорящего на иврите. Офицер душевного здоровья поздоровался с ним, придвинул лист бумаги и попросил нарисовать дерево.
Русский мальчик плохо рисовал, зато был начитанным. Он решил скомпенсировать недостаток художественных способностей количеством деталей. Поэтому изобразил дуб, на дубе - цепь, а на цепи - кота. Понятно, да?
Офицер душевного здоровья пододвинул лист к себе. На листе была изображена козявка, не очень ловко повесившаяся на ветке. В качестве веревки козявка использовала цепочку.
- Это что? - ласково спросил кабан.
Русский мальчик напрягся и стал переводить. Кот на иврите - "хатуль". "Ученый" - мад'ан, с русским акцентом - "мадан". Мальчик не знал, что, хотя слово "мадан" является наиболее очевидным переводом слова "ученый", в данном случае оно не подходит - кот не является служащим академии наук, а просто много знает, и слово тут нужно другое. Но другое не получилось. Мальчик почесал в затылке и ответил на вопрос офицера:
- Хатуль мадан.
Офицер был израильтянином. Поэтому приведенное словосочетание значило для него что-то вроде "кот, занимающийся научной деятельностью". Хатуль мадан. Почему козявка, повесившаяся на дереве, занимается научной деятельностью, и в чем заключается эта научная деятельность, офицер понять не мог.
- А что он делает? - напряженно спросил офицер.
(Изображение самоубийства в проективном тесте вообще очень плохой признак).
- А это смотря когда, - обрадовался мальчик возможности блеснуть интеллектом. - Вот если идет вот сюда (от козявки в правую сторону возникла стрелочка), то поет песни. А если сюда (стрелочка последовала налево), то рассказывает сказки.
- Кому? - прослезился кабан.
Мальчик постарался и вспомнил:
- Сам себе.
На сказках, которые рассказывает сама себе повешенная козявка, офицер душевного здоровья почувствовал себя нездоровым. Он назначил с мальчиком еще одно интервью и отпустил его домой. Картинка с дубом осталась на столе.
Когда мальчик ушел, кабан позвал к себе секретаршу - ему хотелось свежего взгляда на ситуацию.
Секретарша офицера душевного здоровья была умная адекватная девочка. Но она тоже недавно приехала из России.
Босс показал ей картинку. Девочка увидела на картинке дерево с резными листьями и животное типа кошка, идущее по цепи.
- Как ты думаешь, это что? - спросил офицер.
- Хатуль мадан, - ответила секретарша.
Спешно выставив девочку и выпив холодной воды, кабан позвонил на соседний этаж, где работала его молодая коллега. Попросил спуститься проконсультировать сложный случай.
- Вот, - вздохнул усталый профессионал. - Я тебя давно знаю, ты нормальный человек. Объясни мне пожалуйста, что здесь изображено?
Проблема в том, что коллега тоже была из России...
Но тут уже кабан решил не отступать.
- Почему? - тихо, но страстно спросил он свою коллегу. - ПОЧЕМУ вот это - хатуль мадан?
- Так это же очевидно! - коллега ткнула пальцем в рисунок.- Видишь эти стрелочки? Они означают, что, когда хатуль идет направо, он поет. А когда налево...

Не могу сказать, сошел ли с ума армейский психолог и какой диагноз поставили мальчику. Но сегодня уже почти все офицеры душевного здоровья знают: если призывник на тесте рисует дубы с животными на цепочках, значит, он из России. Там, говорят, все образованные. Даже кошки.

@темы: стеклышки жизни, Хорошести, Работа у нас такая...

---

Фандомная битва 2013

Баннеры любимых фандомов:

P.S. У "Дома, в котором..." самый интересный =)

@темы: Хорошести

---

Обязательно идти!

18 августа к нам приедет Дана Сидерос!

lllytnik.livejournal.com/74850.html

@темы: Поэзия

---

Квартирник Лемерт

Я очень давно хотела попасть на чей-нибудь квартирник (это даже было в Списке ста пунктов). И в прошлое воскресенье Лемерт, как раз, в честь своего дня рождения решила сделать роскошный подарок питерцам — прийти и почитать свои стихи на квартире у приятелей. И пригласила всех желающих. Умница такая.

@темы: Поэзия, стеклышки жизни, Мечты и желания

---

Еще одна находка. В этот раз не моя, но не менее ценная

Лемерт (Анна Долгарева) alonso-kexano.livejournal.com/tag/стихи

Еще один человек, от стихов которого в ушах начинает звенеть, а в голове престают играть в чехарду мысли-звери. Ее стихи как сидр: пока пьешь, вроде трезвый, а потом как повело. Ее стихи как детские считалки.
Хорошо мне от ее стихов.



Чудо

Настоящее чудо приходит, когда ты теряешь все,
если холодно, страшно и ветер лицо иссек,
это если смерть за плечом и в груди дыра,
и совсем непонятно, как дождаться утра,
если все, что нажито за несколько мирных лет
покатилось в пропасть; а больше в запасе нет
ни бабла, ни пули, -
появляется на востоке свет.

Так над степью восходит солнце.
Начинает пахнуть трава.
Начинается лето, им полна голова,
запах его под кожей, улыбка его огнева,
и сидишь, запрокинув голову, улыбаясь едва-едва.

Потому что чудо - это не панацея,
не наука,
не колдовство.
Это золотая гроза над твоей головой.
Это когда, заблудившись, идешь все равно вперед,
это ты шагаешь по трассе, жуя бутерброд,
выданный добрым водилой, и фура тебя подберет,
даже если двенадцать ночи и дождь идет.

Это когда наплевать на статусы и престиж,
это когда на перилах моста стоишь
и, глаза зажмурив, слушаешь острую тишь,
а потом ты прыгаешь в пустоту -
и - гляди -
летишь.

я стою, до полета полшага, становится ветер упругим,
приближается чудо, раздвигая сумерки буден,
если хочется быть счастливым -
будь им.



***

В городе, где каждый куда-то спешит и обязательно занят,
где каждый день все новых приезжих выплевывает вокзал,
жил человек со смешливыми голубыми глазами.
Он собирал истории,
выращивал и раздавал.

На базарах, на узких улочках, в метрополитене,
иногда заходя в какой-нибудь дом и заглядывая в подвал,
он ходил, высматривая их маленькие тени,
подбирал их на мусоркам, с осторожностью доставал.

Истории подрастали в его небольшой квартире,
прыгали по столам и диванам, спали у него на груди,
даже на голове. Друзья иногда шутили,
что однажды он сам превратится в историю.
Но это еще впереди.

А когда его истории подрастали и становились зрячи
и способны сами стоять на тонких ногах,
он искал им хорошие руки, оправдывался: иначе
как бы кто-то из них с тоски бы тут не зачах.

Чаще других к нему приходили молодые пары,
иногда - искатели приключений, иногда старики.
Он выбирал для каждого - из толстеньких и поджарых,
веселых и грустноглазых, мирных и бунтовских.

Он просил заботиться об историях, не бросать их надолго,
не забывать о них и, пожалуйста, не обижать,
напоследок он целовал их в нос и трепал по холкам,
И провожал глазами. Ну как тут не провожать.

Он вздыхал и много курил, беспокоясь, а повечерью
часто думал о том, каково их видеть после всего, что прошло...

Например, сейчас я стою у него под дверью.
У меня на руках моя история, и она дышит хрипло и тяжело.

Я ее приношу в третий раз за год, что она мне досталась,
в первый раз я успела быстро, во-второй он с трудом ее откачал...
Она лежит у меня на руках, и в глазах у нее усталость,
и как-то вся она напряжённа и горяча.

Я стою у порога и шепчу ей: "Маленькая, ну что ты,
продержись, пожалуйста". И нажимаю кнопку звонка.

Жил такой человек. Он сделал это своей работой.
Пожалуйста, пускай он будет сегодня дома.
Пускай.



Ламмас
(1 августа, праздник урожая)

собирай рюкзак,
спальник, кружка и запасное белье,
никого,
никого,
никого с собой не бери,
не возьми за руку, не оставляй внутри.
за горизонтом в поле костер горит,
пахнет дымом,
давай, выходи, все, что есть - твое.

а в густой траве неизменно поют сверчки,
растекаются и журчат.
феи августа так свободны и так легки,
их духи немного горчат.

август - это если нет никакого "назад",
это если нет никакого "вперед".
подними с дороги яблоко, бока у него блестят,
золотое яблоко пахнет, как мед,
брось его, посмотри, куда его понесет,
и покуда катится яблоко, будет август бессмертен, неодолим -
ты иди за ним.



Мабон
(22 сентября, осеннее равноденствие)

Осень начинается с электричек.
С черной воды под ветром,
с пожелтевших степей.
По карманам - сигареты, коробка спичек,
шелушатся под солнцем твои индейские плечи.
осень утренним холодом по телу скользит и лечит
то, что было раньше темнее и горячей.

Осень - это большая трасса,
каштаны, покрытые лаком,
это солнечные облака, на которые не больно смотреть.

Просто ты перестаешь быть человеком,
ты становишься большой собакой,
потерявшей цепи и разломавшей клеть.

Просто ты становишься вечной гончей,
бегущей к заходящему солнцу,
и теперь - лети, и не замирай, не спи.
И летит листва по заброшенным рельсам,
и музыка раздается,
и за твоей спиной выползают титры
в большой степи.



Самайн
(1 ноября, начало темной части года)

небо становится парусом в серебре
мы сидим на горе, на высокой-высокой горе,
начинает темнеть.
неблагая осень, листвы черненая медь,
изморозь на коре.

говорят, что те, кто всегда один, -
им судьба уходить в Самайн,
горек хлеб и едок осенний дым,
холодны неубранные дома.

говорят, раскрывается небо - и к ним
спускаются кони,
и наступает зима,
быть им вечными всадниками, лететь по дорогам пустым,
не гляди в глаза, коль не хочешь сойти с ума.

мы сидим на горе, на высокой-высокой горе,
нерожденный костер начинает гореть,
поднимается высоко в облака,
начинается ветер, дорога листвы легка,
неблагая осень, встречай меня-дурака.

(мы сидим на высокой горе - и не надо слов о любви,
просто переживи эту зиму,
пожалуйста, переживи)

просто тем, кто всегда один, - судьба уходить,
растворяться в вечной охоте,
просто это не лечится - это дыра в груди,
саднящая на закате и на восходе.

это черный Самайн проступает в полете листвы,
в запахе порыжевшей травы,
в карканье черных птиц.
Рассыпаются в небе первые звезды - как мелкий рис,
тем, кто всегда один, - уходить,
ожидает тьма,
здравствуй, вечная охота, здравствуй Самайн,
здравствуй, осень моя неблагая, нож на бедре,
и насквозь проходит октябрь, и касанья его свежи.

(мы сидим на горе, на высокой-высокой горе,
я люблю тебя, но
не держи меня,
не держи).

@темы: Поэзия

---

***

Позавчера вечером в Петербург на подгибающихся лапах вполз дождь, словно раненный зверь в логово. Не выдержал, рухнул на город, стал истекать водой. Ночью такой дождь хорошо слушать. Ровно месяц назад в городе был похожий дождь, только он пришел под утро и продолжался весь день. В тот день я сделала эту запись:

"В осанке моего зонтика прослеживается тот самый аристократический изгиб, которого вечно не хватает мне. «Черт возьми, мы отлично смотримся вместе. Он изогнут, я согнута — идеальная парочка!», — думаю я, мельком взглянув на собственное отражение в двери вагона метро. Отворачиваюсь, прикрываю глаза. Окончательно заставляет проснуться только настенные часы в фойе. Минутные стрелки больших часов в метро передвигаются со звуком щелчка хлыста. Щелк! Проходящие мимо вздрагивают, неосознанно убыстряя шаг. «А время-то, оказывается, умеет подгонять в буквальном смысле».

На улице нет ни одного кусочка сухого асфальта. Маленькие ручейки сливаются с большими, потоки вьются у ног. И выбор у тебя только между глубокой лужей и еще более глубокой. Идешь, обходя и лужи, и ручейки. Серый город, размытый, разбухший становится фоном. Голос Веры Полозовой звучит еще громче, еще злее, он звенит в ушах. Хлесткие слова стихов сродни часам в метро, так же подгоняют, так же щелкают как кнут. Куда ты меня сегодня гонишь город?

Навстречу попадаются удивительные люди: прыгающие на одной ножке, хохочущие в голос, танцующие на носочках и целующиеся прямо посередине дороги. На фоне их сама себе кажешься гостем. Тебе вообще последнее время попадаются только удивительные люди. Все поголовно жирафы, глядя на которых хочется расти выше и выше.

И живешь ты с удивительным человеком. Даже страшно становится, когда на тебя смотрят и говорят о том, в чем ты себе никогда не признавалась, что сидит настолько глубоко внутри. А про это говорят просто и естественно. Ты все свои истины, все проводочки находишь на ощупь, тянешься к ним с закрытыми глазами, осторожно трогаешь (теплое ли? шершавое или гладкое? мое?). Берешь их, принимаешь в себя, а потом никому ничего про них не объясняешь, в том числе и себе, только живешь по своим критериям. Глубоко они в тебе твои истины сидят. А тут смотрят на тебя, будто софит направляют яркий, и говорят. О твоем говорят. Это удивительно".

@темы: Прогулки, стеклышки жизни, Фиксируя в буквах, Друзья

---

Аллен де Боттон "Искусство путешествий"

В Самаре мне случайно в руки попала очень любопытная книга — Аллен де Боттон "Искусство путешествий". "О, — подумала я, вертя ее в руках в книжном магазине, — почему бы мне не взять ее в дорогу. Забавно будет, возвращаясь из поездки, читать заметки о путешествиях". И цапнула.

То, о чём пишет де Боттон, мало отношения имеет к бездумному перемещению из точки А в точку Б с чемоданами, путеводителями и визами. Искусство путешествовать вообще мало общего имеет с туризмом. Путешествовать можно по методу герцога де Эссента, героя романа Ж.-К. Гюисманса "Наоборот", пример которого приводит де Боттон. Герцог, утончённый мизантроп, живущий во Франции, так проникся романами Диккенса, что решил посетить Лондон. Собрался, приехал на вокзал, и, поскольку до отхода поезда у него оставалось ещё какое-то время, зашел в винный погреб, который любили посещать англичане. Посмотрел на представителей этой нации, почитал путеводитель по Лондону, мысленно раздал англичанам роли из Диккенса — этот будет мистер Талкингхорн, а та — Дора Копперфильд, и с чувством полного удовлетворения вернулся к себе на виллу, так до Лондона и не добравшись. Прекрасное, дивное путешествие.

Путешествовать можно по методу Гюстава Флобера, обретая в чужой стране всё то, что никак не можешь найти в родном месте. Можно как Александр фон Гумбольдт: с отчаянной жаждой познавать новый мир, а можно открывать в привычном новое, как это советовал делать Ксавье де Местр. И не давать глазам замыливаться, никогда не давать. Менять фокус восприятия, замечать детали, в конце концов, господа Уильям Вордсворт и Джон Раскин — отличный пример для подражания.

@темы: Фиксируя в буквах, Книги

---

Об отпуске

Уважаемые сэры, пэры и эры, я вернулась с отпуска. Планов на эти десять дней было много и далеко не всё удалось осуществить... Но что вышло, то и вышло, всё моё и никому не отдам.

19 июля, в ночь с пятницы на субботу нас с Эрис благополучно посадили в поезд, идущий в Москву. Всё как полагается: в вагон зашли, коробку с суши вручили, помахали белыми платочками вслед уходящему составу, избавились, наконец, одним словом. С утра столица встретила нас дождиком, видимо, чтобы мы, питерские, на расслаблялись, а также хорошими людьми на вписке Эрис. С Мен я уже была знакома, об Анестетике наслышана (весьма рада, что нас представили лично)

Москва по-прежнему стоит и здравствует: метро в ней строится, город расползается, а люди бегут всё быстрее. У меня с Москвой ненаблю. Этот город дырявое сито и время в него утекает в три раза быстрее положенного. Я ненавижу ее бешенный, абсолютно мне неподходящий ритм (мне от него физически плохо становится), в то же время я ценю нашу столицу за такие прекрасные места как Третьяковская галерея, Чистые пруды, Арбат и иже с ними. И, конечно, за некоторых отдельных замечательных товарищей, что там обитают.

После был смешно крохотный провинциальный городок Мокшан (даже не городок, а поселок городского типа) и Самара. О, в ней тоже чудного хватает. Например, новейший, оборудованный по последнему слову техники ж/д вокзал, соседствует с деревенскими домами в центре города, ушедшими почти по окна в землю. Особняк в стиле модерн стоит рядом с настоящим готическим костелом. Музеи, нашпигованные новеньким оборудованием и книжные магазины, где на каждой полке стоит книжке по четыре, что оставило не очень приятное впечатление. Пустое метро и переполненные маршрутки. Еще в Самаре подают очень вкусный ледяной имбирный чай и очень дорогие суши.

Этот отпуск научил меня ездить с минимум вещей и любить поезда. Неплохой итог.

@темы: стеклышки жизни, Муза Дальних Странствий

---

***

Что-то мне в этот отпуск везет на новый опыт. Первый раз в жизни чинила выбитые пробки, первый раз в жизни попала в аварию...

@темы: стеклышки жизни

---

Потрясающая библиотека

khazarzar.skeptik.net/books/index.htm — здесь есть шикарная подборка шумеро-аккадского эпоса.

@темы: Честно стащенное, Книги

---

Околотанатосное

Ох уж эти персонажи! На что они только не толкают...

Есть в нашем дэнжене один чудный герой, судмедэксперт по профессии. Ради того, чтобы немного ориентироваться в этом деле, я взялась не только за научно-популярные статьи по танатологии, но и даже Маринину стала читать.

Обычный семейный вечер. Сидим вместе с матушкой на кухне. Она зашивает порванный рукав жакета, я пытаюсь сосредоточиться на чтении Марка Блока.
— Ребенок, а не хочешь новый роман Марининой почитать? Он не вполне обычный, тебе может понравиться.
В ответ демонстрируется обложка с грозным названием «Апология истории».
— Мам, это похоже на развлекательный детектив на три дня?!
— Нет, но он, правда, не совсем обычный. Там главный герой — судмедэксперт. И описывается всё с подробностями.
— Судмедэксперт?! С подробностями?! Конечно, хочу!

Вот со вчерашнего вечера читаю, «с подробностями».

@темы: стеклышки жизни, Хорошести, Книги

---

Начало отпуска)

С двадцатого июля наступит время моего отпуска. Его начало я сегодня встречу на Московском вокзале, ожидая, когда подадут ночной поезд на Москву. Состояние пока еще немного дёрганное: всё ли я сделала, всё ли взяла, ничего не забыла? Но скоро оно сменится безграничным восторгом от предстоящего путешествия, от самой возможности куда-то ехать. Дорожный ветер быстро выдует из моей бедовой головы все чёрные мысли. Всё, абсолютно всё сразу встанет на место.
А когда я — новая, другая — вернусь, посмотрим, по каким правилам нам предложат играть на этот раз.

Allons-y!!!

@темы: стеклышки жизни, Муза Дальних Странствий

---

Отрыов из пьесы Ибсена "Пер Гюнт"

Одна из самых щемящих и светлых сцен в этой пьесе — это игра Пера с умирающей Осе.


"Сегодня король наш и принцы
Парадный затеяли бал.
Мы в Суриа-Муриа будем!
Скорей запрягаем коня!

Осе

Не ходят незваными к людям.

Пер Гюнт

Но звали тебя и меня.

(Набрасывает на стул, где лежит кот, веревку, берет прутик
и садится на кровать в ногах у Осе.)

Лети, вороной, словно птица!
Скажи, не замерзла ты, мать?
Возочек наш бешено мчится
По встречным деревьям видать.

Осе

А что там звонит непреклонно?

Пер Гюнт

Звенит колокольчик в пути.

Осе

Пугаюсь я этого звона.

Пер Гюнт

Нам надобно фьорд перейти.

Осе

Мне страшно. Я слышу впервые
Безрадостный вздох впереди.

Пер Гюнт

То сосны шумят вековые.
Ты лучше спокойно сиди.

Осе

А дали зачем заблестели?
Зачем засверкала звезда?

Пер Гюнт

Идет в старом замке веселье.
Ты слышишь - танцуют?

Осе

Да, да.

Пер Гюнт

А видишь, у двери-то кто там?
Петра бы узнать ты должна.

Осе

Встречать меня вышел?

Пер Гюнт

С почетом.
И щедро подносит вина.

Осе

Мне б лучше пирожного все же.

Пер Гюнт

Пирожного сможешь поесть.
Покойная пасторша позже
И кофе подаст тебе здесь.

Осе

С тобой мы увидеться сможем?

Пер Гюнт

Лишь стоит тебе пожелать.

Осе

О, господи, в мире-то божьем
Какая стоит благодать!

Пер Гюнт

(взмахивая прутиком)

Лети, вороной, словно птица!

Осе

А верно ли выбрал ты путь?

Пер Гюнт

(снова взмахивая)

С пути тут немыслимо сбиться.

Осе

Ох, что-то мне трудно вздохнуть.

Пер Гюнт

Уже различимы чертоги,
Теперь и конец недалек.

Осе

Закрою глаза по дороге.
Доверюсь тебе, мой сынок.

Пер Гюнт

Лети, вороной, прямо к цели,
В чертогах толпится народ.
Что мы на веселье поспели,
Разносится слух у ворот.
Да что же ты, Петр, в самом деле,
Не хочешь впустить мою мать?
Забыл ты, святой, неужели,
Что чище души не сыскать?
Я сам не перечу и слову,
И, ежели так повелят,
Уйду подобру-поздорову,
И даже не гляну назад.
Худого я делал немало,
Частенько старуху браня
За то, что всегда опекала
Она, как наседка, меня.
Она же пусть будет в почете,
Забудет про горе и страх,
Добрее души не найдете
Вы в наших суровых местах.
Глядите-ка, вот и всевышний
Проведал святого Петра.

(Басом.)

Твои причитанья излишни.
Впустить сюда Осе пора.

(Громко смеясь, обращается, к матери.)

Ты видишь! Я знал ведь заране!
Вот это другой разговор.

(В ужасе.)

Глаза твои словно в тумане.
Ты дремлешь? Подернулся взор!

(Подойдя к изголовью.)

О мать, не молчи, ради бога,
Скажи хоть словечко со мной!

(Осторожно касается ее лба и рук, потом, бросив веревку на стул, тихо говорит.)

Ах, так? Завершилась дорога.
Теперь отдыхай, вороной.

(Закрывает матери глаза и наклоняется над ней.)

Спасибо тебе за ученье,
За боль, за добро, за беду,
И ты мне шепни в утешенье:

(прижавшись щекой к ее губам)

Спасибо тебе за езду".

@темы: Фиксируя в буквах, Книги, Цитаты

---

Вот нравятся мне эти Анубисы и всё.

@темы: Честно стащенное, Фиксируя в буквах, Рисунки

---

Тату

Что-то всё чаще меня посещает мысль о татуировках. Вот к чему бы это? Делать я пока не хочу, но задумываюсь, какой рисунок мне бы подошел.

www.tatu.by/ — на этом сайте есть хорошее описание значений.

Значение дельфина мне нравится. Они "...стали символом свободы, жизнерадостности, жизнелюбия, радости, умения получать удовольствие от жизни". Но это водный знак, а моя стихия отнюдь не вода. Мне нужно или что-то связанное с огнем, или с землей.

Хотя Шерра утверждает, что мне нужен какой-нибудь хтонический персонаж. Интересно какой?

@темы: стеклышки жизни, Хорошести, Фиксируя в буквах

---

Вера Полозкова. Маленькая хозяйка большого дома

vera-polozkova.ru/articles/malenkaya-hozyajka-b...

Мне кто-то однажды просто бросил ссылку на какой-то ее пост в «живом журнале», а каждый пост у нее ровно одну жизнь в себя аккурат вмещает, как последняя перед смертью фотография, какая-нибудь непринужденная, смеющаяся.
У Доктора Лизы, Елизаветы Петровны, хоспис для онкологических больных, и она иногда рассказывает истории тех, кто в нем лежал.

Вот пожилая пара одесситов, переехавшая в палату семьей вместе с канарейкой. Они разговаривали, смеялись, вечерами пели, а муж Фима тайно обходил больницу, пытаясь назначить переобследование: до последнего не верил, что жена уходит. Вот пожилой бомж, отсидевший когда-то за убийство, политизированный, колоритный, говоривший исключительно на фене, искренне предупреждавший: «Хата у тебя грамотная, Петривна, но к Пасхе я от тебя уйду» и захотевший напоследок только одного – сфотографироваться: «В натуре с тобой, Петривна, и шобы висело это не на доске «Их разыскивает милиция», а где-нибудь еще». Вот жесткий, хамоватый нувориш с приказными интонациями, с охранником в палате. Нувориш перед смертью попросил не лекарств, не алкоголя, а маленького козленка, чтобы погладить. Он вырос в деревне. Привели ему козленка, он его обнял и впервые расплакался.
Блогосфера – это вообще империя мелочей: кто чем позавтракал, кто с кем поругался, а каждый пост Доктора Лизы – это всегда такая резкая потеря управления и вынос на обочину: прочитаешь и сидишь, никак отдышаться не можешь. Я бросила ссылку на нее своему редактору, и мне сказали, что про это обязательно должна быть статья.
Через пару месяцев Лиза Глинка приехала в Москву. Оказалась крошечной, хрупкой и большеглазой, озорной, впрочем, невероятно ироничной, своей в доску. Еще через месяц я настигла ее на вокзале, чтобы съездить на день в ее киевский хоспис и во всем убедиться воочию.

Для справки: хоспис – это место, куда люди приходят умирать. Впрочем, чаще их туда привозят. А потом изо всех сил стараются облегчить умирающему боль и страдания, чтобы он ушел с миром.

ЛИЗА и Леша

К поезду ее провожали две женщины, одна из них привезла Елизавете Петровне медицинский отсос – аппарат, освобождающий легкие от влаги и слизи, когда у пациента затруднено дыхание; у женщины незадолго до этого умерла мать, и дорогостоящий прибор оказался не нужен, она решила подарить его хоспису. Елизавета Петровна была счастлива: вещь эта больнице совершенно необходима.
Мы ехали ночью в поезде, и она рассказывала, с чего все началось. По образованию она детский реаниматолог, родилась и училась в Москве, успела какое-то время поработать по специальности, потом вышла замуж, уехала в Штаты, там продолжила учебу, столкнулась как-то с хосписным отделением, поразилась, решила посвятить себя этому. Много лет она проходила практику в Америке, потом в первом московском хосписе.
Потом Лизиного мужа-юриста отправили в командировку на Украину писать большой законопроект.
– И представь, Вера: я сижу в Киеве дома с двумя детьми в шикарной квартире – и мне не-че-го делать!
В Киеве не было хосписа. Елизавета Петровна решила, что он там обязан быть. Началась долгая ходьба по чиновникам. Заявления, согласования, подробные проекты, где она, к примеру, в патриотических целях называлась Елизаветой Глинко. Сначала она работала вообще одна, ездила на вызовы, обезболивала на дому, потом выделили какую-то жалкую комнату сестры-хозяйки в одной из больниц, койки на две. Начала она искать доктора, и один сбежал от нее через два дня, другой – через три, а потом она случайно познакомилась с Лешей, молодым медиком, только закончившим учебу и работающим в ординатуре.
– Ну там я его и встретила. (Кивая на Лешу, нарочито громко.) Не впечатлил совсем, так скажу!
В ординатуре Леше предстояло трубить еще три года, а Елизавете Петровне он нужен был прямо сейчас, и она пошла к его начальству и сделала им предложение, от которого они не смогли отказаться.
Перекупила.
– Перекупила на эти галеры! – смеется Леша.
Они работают вместе уже пять лет. Леша – мягкий, пухлый, улыбчивый украинец с характерным говором, ему лет тридцать, у него спокойные, вкрадчивые интонации, с ним невероятно уютно. Елизавета Петровна муштрует его безжалостно, не дает спуску, не прощает ни малейшего промаха, а у Леши к ней смесь смиренного послушания и иронии. Эти люди прошли вместе через такие вещи, от которых волоски на руках встают дыбом. Они ездили на вызовы в самые адские трущобы Киева, таскали вместе на брезенте умирающих пациентов, перевозя их через границу из киевского хосписа в московский; перехоронили несколько сотен людей.
Мы говорим часов до двух ночи и расходимся по купе. Ночью таможенник будит Елизавету Петровну, тычет пальцем под Лешину полку:
– А там у вас что?
– Отсос.
– Не хамите, женщина!

ЛИЗА и отец Георгий

У нее бешеный график… Утром нас встречают ее ассистент Наташа и отец Георгий Пустовит, мы едем с вокзала в Лизину киевскую квартиру, там принимаем душ, пьем чай, переодеваемся – мне и Наташе, одетым в джинсы, выдают по юбке, – и отправляемся все в Киевскую духовную семинарию.
Дело в том, что к хоспису приписали двух священников, чтобы те окормляли больных, соборовали, отпевали. Они оказались ленивыми, брезгливыми и довольно подлыми людьми. Чего стоит хотя бы случай, когда в хоспис привезли умирающего ребенка, беспризорника, нужно было его соборовать. И происходит следующий диалог:
– А у вас есть хоть один человек, который может доказать, что он крещеный?
– У него крестик на шее.
– Ну мало ли кто его повесил.
Мальчика соборовал, отпевал, а потом и хоронил (гроб на руках нес) отец Георгий Пустовит – голубоглазый, смешливый, удивительно лучезарный батюшка со школьным румянцем во всю щеку.
У отца Георгия в хосписе умер маленький сын.
Пока он лежал там, отец Георгий ни на шаг от него не отходил, а когда мальчика не стало, батюшка стал помогать другим пациентам, проповедовать им, утешать. Обустроил в хосписе маленькую домовую церковку для больных и родственников. Елизавета Петровна хочет, чтобы священников, приписанных семинарией, выгнали из хосписа, а отец Георгий работал бы в нем официально. Но у него есть свой приход, который он строил пятнадцать лет, и ему страшно, что его место займет кто-то, кто сведет на нет все его труды.
Когда Елизавета Петровна встает на чью-нибудь защиту, идет требовать, отчитывать или изобличать, она превращается в маленький, универсальный, стильно одетый танк. Ее несет сквозь людей, как снаряд. За ней, как за кометой, летит раскаленный шлейф праведного гнева. Все только растерянно озираются.
Ректорат семинарии носит богатые расшитые облачения, серебристые мобильники, окладистые бороды. Елизавета Петровна говорит жарко, жестко, убедительно. Сановитый священнослужитель оседает под ее напором, качает головой, соглашается. Она кивает в мою сторону и говорит:
– Вы понимаете, даже сотрудники Московской патриархии озадачены! Вы ведь не хотите с ними проблем? Вот девушка – корреспондент их редакции!
Ну можно и так сказать. Я делаю решительное лицо. Мы выходим из кабинета ректора и попадаем в толпу молоденьких студентов в черных рясах, один смотрит на меня и потрясенно крестится. Мы переодеваемся в джинсы прямо в машине и едем в хоспис.

ЛИЗА и пациенты

На самом деле хоспис – это совсем не обитель скорби, не дом смерти. Там ходят большие, румяные, улыбчивые медсестры, там много цветов, там попугаи и книжки, просторные палаты, там врачи во время обходов перешучиваются с пациентами и те смеются…
Когда набираешь побольше воздуха в грудь, чтобы наконец увидеть людей, у которых в отличие от тебя реальные проблемы, не твои пластмассовые катастрофки в виде нехватки денег или очередной невзаимности, а настоящая, кромешная беда, рак в неизлечимой стадии, то выдыхаешь изумленно и растерянно, потому что у этих вот конкретных четырнадцати человек проблем уже нет. Они обезболены, у них есть теплая постель, памперсы, компания, вдоволь еды, и можно попросить чего хочешь: шоколад, горилку, табак, – и все принесут. К ним приходят смешливые, легко краснеющие медсестры, торопливо лепечущие по-украински, и иногда родственники и друзья – к тем, кому повезло. Они знают, что безнадежны и сколько примерно еще продлится эта безнадежность. Кто-то говорлив и восторжен, кто-то безмятежен, кто-то отчаялся, кто-то просто все время спит от морфина.
Никто не заламывает рук, не стонет, не хватается за халат. Такое тоже случается, говорят, но нечасто. Здесь размеренный, деятельный, расторопный больничный быт. Невозможно постоянно умирать – приходится отвлекаться на недомогание, уколы, разговоры, обходы, еду, купание или смену подгузника. Непафосно. Все очень по-человечески. У Доктора Лизы фантастическая манера общения с пациентами. Например, с совсем пожилой, усталой тетей, говорящей глухо, булькающе. Мы приносим ей цветы, а она хмыкает:
– Вот мой хрен придет – ни за что не скажу, кто цветы подарил.
– Тебе курить давали?
– Давали.
– Но мало? Все некурящие? Могут прямо вот из рук вынуть и забычковать? Я тебе Нину пришлю, она хорошо курит, правильно. До фильтра. И кофейку черного, да? Вот, самое оно.
Или:
– Мне тут попугая подарили, королевского жако. Я хочу, чтоб он у меня ругался, как на корабле. Ты научишь его материться?
– (Подумав.) Нет.
– Почему?
– Дюже интеллигентный.
Пожалуй, один только эпизод несколько вышиб меня из реальности и отпечатался трехмерно, как стереооткрытка. В одиночной палате лежала женщина лет сорока, блондинка, с очень длинными, загибающимися ногтями, иссушенная болезнью до остова, до ассоциаций с жертвами Бухенвальда. Ее звали Рита. При ней в палате неотрывно дежурила мама, пожилая печальная украинка. У Риты рак матки, тяжелейший, с метастазами везде, кучей осложнений. Она, пожалуй, выглядела хуже других. Мне сказали, что она едва ли доживет до конца недели. Когда мы зашли в первый раз, она спала, а второй раз мы попали в обед. Рита пожаловалась Елизавете Петровне, что ей дурно от одного из обезболивающих, попросила, чтобы его временно не кололи, а то она все время спит и ходит как в тумане. Рита говорит медленно, язык ее плохо слушается.
– Хорошо. А чего ты еще хочешь, Рита? Может, чего-то такого особенного?
– Да нет, все есть. Ничего не хочется.
Потом подумала и вдруг вскинула голову гордо:
– А! Замуж хочу.
– Замуж?
– Да, – кивнула в окно. – Зять говорит, тут тюрьма окружная недалеко.
– Нет, это не вариант. Там грязь, Рита, и вонь.
Она чуть-чуть расстраивается:
– Мм. Может, вы все-таки найдете мне какой-нибудь вариант подходящий?
– А каких ты любишь? Какие тебе нравятся?
У Риты ломкая, нетвердая, словно пьяная пластика, от лица у нее остались одни огромные глаза, почти ничего не выражающие. Но тут она вдруг вся вырастает, выпрямляется, осанится.
– Высокие такие, – говорит она и показывает жестом, – широкоплечие блондины. С голубыми глазами.
Потом встает и, пошатываясь, в диком приступе веселья проходится по комнате в танце и поет: «Хочу иметь дете-е-ей я то-о-олько от тебя, пуска-а-ай ты лилипут, а я горба-а-тая-а-а-а!» Сейчас Риты нет в живых.

ЛИЗА и пафос

Тут надо понять несколько вещей. Елизавета Петровна Глинка занимается обреченными. В ее практике вообще никогда по определению не бывает счастливых исходов. То, чем принято гордиться у докторов – спасенные жизни, исцеленные дети, – все это не ее статистика. Поэтому, например, новые власти города Киева строительство большого отдельного дома-хосписа Доктора Лизы заморозили. Мэру города непонятно, зачем заниматься людьми, которые все равно умрут, когда есть столько людей, еще имеющих шанс выжить. При мне в хоспис пришел киевский депутат Бондаренко, представитель блока Виталия Кличко. Когда Кличко баллотировался в мэры, хоспис был первым пунктом его социальной программы, но выборы выиграл не он. Я разговаривала с Кличко по телефону, и он сказал, что никогда не откажется от проекта, но новому мэру не нужен хоспис – и тут хоть лопни. То, чем занимается Глинка, – из разряда тех структурных, краеугольных вещей, которые делают людей людьми, общество – обществом, а не стадом. В стаде не место слабым и больным – генетический мусор, естественный отбор. Елизавета Петровна не просто помогает обреченным людям по-человечески умереть и напоследок почувствовать себя хоть немного счастливыми и в безопасности, ведь часто в хосписе оказываются люди из таких низов, что для них простыни – уже непозволительная роскошь. Лиза взывает к их семьям, если это черствые люди, она находит время поговорить с каждым.
Я видела в хосписе женщину, у которой гулящая, пропащая дочь – она рожает детей и бросает, а ее мать их воспитывает. Но теперь у матери неизлечимый рак, и в хоспис пришел социальный работник, чтобы подписать бумаги, в которых говорится, что она не возражает против передачи детей в приют. Против этого горячо возражает Елизавета Петровна, потому что в приюте они пропадут. Она поднимает на уши всех, и уже через два дня для детей находят приемную семью.
Лежал в хосписе мужчина, у которого дочь больна фенилкетонурией, она умственно отсталая, ее пугает больной отец, и Елизавета Петровна разговаривала с ней два часа, развлекала, подарила игрушки.
– Да это нормально, само собой разумеется, я не вижу в этом ничего сверхъестественного. Если можешь – делай, не можешь – молчи. Главное – не возгордиться. В пафос не впасть, что вот, мол, я такой святой человек. Я когда на этих благотворителей смотрю, у которых аж голос пресекается от человеколюбия, мне не по себе становится.
Лизе остро, мучительно НЕ ВСЕ РАВНО. Все вообще, каждый в частности. Это потрясает. Снять шляпу, поклониться в пояс, поставить памятник или хотя бы просто осмыслить. Сидеть напротив за столиком в вагоне-ресторане на обратном пути и думать – вот это Человечище.

ЛИЗА и любовь

Возвращаясь, мы пили в вагоне-ресторане белое вино и говорили о мужчинах и любви. Елизавета Петровна томно прихохатывала и говорила, что в молодости была весьма резва, но появился человек, ставший впоследствии мужем, и вот уже двадцать три года он единственный мужчина в ее жизни.
– Не поверишь, Вера. Все остальные просто как-то перестали восприниматься.
У Елизаветы Петровны два сына – 14 и 22 лет, один учится в колледже, другой занимается дизайном. У них дом в Штатах, и они с мужем волшебным образом умудрились за 23 года не надоесть друг другу.
– Он знает, что я одиночка, что мне нужна свобода. Он не очень понимает, чего мне не сидится, но гордится вроде, друзьям рассказывает. Он приехал в хоспис однажды, а у меня тогда лежал один мужик, бомж, доходной невероятно, я его обожала. Его привезли в таких лохмотьях, что смотреть на это было нельзя. Я утащила из дома мужнины роскошные халат и пижаму, а ему сказала, что потеряли в химчистке, что ты хочешь, милый, ты не в Америке, тут постсоветское пространство, все что угодно может произойти. И вот муж приходит в хоспис, а навстречу ему выходит красавец мой в его роскошном синем халате. И говорит:
– Смотри, друг, какой мне Петривна халат подарила.
Супруг лицом побледнел, но виду не подал. Дома только пожурил:
– Я, – говорит, – ругать тебя не буду. Но ты в следующий раз хоть про постсоветское пространство мне не заливай.

Не знаю почему, но мурашки побежали по позвоночнику у меня на этих словах:
"Когда набираешь побольше воздуха в грудь, чтобы наконец увидеть людей, у которых в отличие от тебя реальные проблемы, не твои пластмассовые катастрофки в виде нехватки денег или очередной невзаимности, а настоящая, кромешная беда, рак в неизлечимой стадии...".

@темы: Честно стащенное, стеклышки жизни

---

Первый раз получился портрет, который мне боле-менее нравится!

@темы: Рисунки

---

Так, быстро взяла себя в руки. Поток у нее временной видите ли застывает, отдыхать она не умеет. Учитесь, сударыня! Самое время. И вообще, на следующей неделе отпуск начинается. Москва, Пенза, Нижний Новгород, Тольятти, Самара и Великий Новгород — неплохо, нэ? А вы сидите, и стенку пальцем ковыряете...

@темы: стеклышки жизни